Первым заговорил арестант:
- Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с
этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним
случится несчастье, и мне его очень жаль.
- Я думаю, - странно усмехнувшись, ответил прокуратор, - что есть еще
кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из
Кириафа, и кому придется гораздо хуже, чем Иуде! Итак, Марк Крысобой,
холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, - прокуратор
указал на изуродованное лицо Иешуа, - тебя били за твои проповеди,
разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и,
наконец, грязный предатель Иуда - все они добрые люди?
- Да, - ответил арестант.
- И настанет царство истины?
- Настанет, игемон, - убежденно ответил Иешуа.
- Оно никогда не настанет! - вдруг закричал Пилат таким страшным
голосом, что Иешуа отшатнулся. Так много лет тому назад в долине дев
кричал Пилат своим всадникам слова: "Руби их! Руби их! Великан Крысобой
попался!" Он еще повысил сорванный командами голос, выкликая слова так,
чтобы их слышали в саду: - Преступник! Преступник! Преступник!
(М.А.Б, "МиМ")