А я читаю Радзинского.
С трепетом и боязнью взяла в воскресенье красный томик с золотым тиснением, собрание сочинений, Николай Второй, жизнь и смерть. Последний раз открывала классе в девятом, много воды с тех пор утекло, вдруг, боюсь, уже не та и Радзинский уже не тот, вдруг разочаруюсь.
Ан нет, всё тот же: и веет манящий запах истории, конец эпохи, господа офицеры, огни революции, господин полковник, и жутко читать про Ипатьевскую ночь, свернувшись под одеялом в темноте. Гром выстрелов, дым столбом, а потом грузовик, проваливающийся в болото и костры, и серная кислота из канистры.
Когда-то я хотела стать историком. Может, зря не стала?
Но знаю точно, что когда впервые увижу своих персонажей и услышу, о чем они между собой говорят, возьмусь за перо.